А был ли мальчик?
Что все косился на попутчика –
Старого, добродушного еврея.
Мальчик с пишталетом
И запрятанным кошельком.
С комом липкого страха за свою жизнь,
В которой еще только предстояло найти
Родину и риторическое восклицание.
Был ли он?
Такого его легко представить.
Вот ты, Андрей, так же вечером шел по улице,
Сутулясь, сжимая свою пневматическую пукалку.
По сути, тебе незачем было выходить и идти некуда.
Лишь хотелось посмотреть, что будет – нарваться
Может, подраться до первой крови,
А потом пальнуть стальным шариком
И убежать.
Жаль, тебя убили на какой-то помойке.
Впрочем, родину ты не искал. Это к Алеше.
Как-то вечером к нему подошли двое.
Спросили, что да как,
Да все о национальном вопросе.
Сбросили с моста, сломали ребро, почки отбили.
Ходит Алешка теперь, писает кровью и злится.
Его ведь еще обвиняют в разжигании розни.
Такое вот дело Филоматов.
Только вряд ли Алешку сошлют за границу.
В Питере панковать будет Артем.
Тема вполне возрастная.
А в 26 он прикупит пиджак
И станет менеджером по продажам кастрюль фирмы “Zepter”.
В западноевропейский сектор его переведут почти сразу.
По вечерам в баре, где собираются менеджеры этой фирмы,
Артем станет пить виски и клясться, что уже в этом году
Точно вернется на родину и зажжет
На панк-сцене с друзьями.
Антон не станет возражать.
Этот уже не мальчишка.
Польстившись на грант,
Он уже десять лет преподает русский и польский
В местном колледже, в котором студенты
Не стучатся и не здороваются, когда заходят к нему.
С горя Антон записался к Свидетелям Иеговы.
Кстати, через пять лет ему предложат съездить в другую общину.
И там 26 ноября Антона прирежут какие-то рьяные католики.
И вот весь этот словесный прах таки послужит
Для собирательного образа Адама.
Но все равно, все равно –
Был ли тот мальчик? Как девочка спрашиваю.
