А был ли мальчик? Что все косился на попутчика – Старого, добродушного еврея. Мальчик с пишталетом И запрятанным кошельком. С комом липкого страха за свою жизнь, В которой еще только предстояло найти Родину и риторическое восклицание. Был ли он? Такого его легко представить. Вот ты, Андрей, так же вечером шел по улице, Сутулясь, сжимая свою пневматическую пукалку. По сути, тебе незачем было выходить и идти некуда. Лишь хотелось посмотреть, что будет – нарваться Может, подраться до первой крови, А потом пальнуть стальным шариком И убежать. Жаль, тебя убили на какой-то помойке. Впрочем, родину ты не искал. Это к Алеше. Как-то вечером к нему подошли двое. Спросили, что да как, Да все о национальном вопросе. Сбросили с моста, сломали ребро, почки отбили. Ходит Алешка теперь, писает кровью и злится. Его ведь еще обвиняют в разжигании розни. Такое вот дело Филоматов. Только вряд ли Алешку сошлют за границу. В Питере панковать будет Артем. Тема вполне возрастная. А в 26 он прикупит пиджак И станет менеджером по продажам кастрюль фирмы “Zepter”. В западноевропейский сектор его переведут почти сразу. По вечерам в баре, где собираются менеджеры этой фирмы, Артем станет пить виски и клясться, что уже в этом году Точно вернется на родину и зажжет На панк-сцене с друзьями. Антон не станет возражать. Этот уже не мальчишка. Польстившись на грант, Он уже десять лет преподает русский и польский В местном колледже, в котором студенты Не стучатся и не здороваются, когда заходят к нему. С горя Антон записался к Свидетелям Иеговы. Кстати, через пять лет ему предложат съездить в другую общину. И там 26 ноября Антона прирежут какие-то рьяные католики. И вот весь этот словесный прах таки послужит Для собирательного образа Адама. Но все равно, все равно – Был ли тот мальчик? Как девочка спрашиваю.