Академический опыт 8-битных медвежат

5-7 июня в Ниде прошел МедиаБарКэмп 2009. Ну а если в голове моей опилки (да-да-да!), то как же без моей презентации такое мероприятие пройдет? Конечно, я жутко переволновалась, забыла все русские и английские слова (да и всю речь человеческую), поэтому закопалась в бумажки и практически прочитала тезисы.

Академический опыт 8-битных медвежат, или Философия медий в Каунасском технологическом университете

В прошлом году я участвовала в МедиаБарКэмп 2008, но побоялась выступить с презентацией. Казалось, знаю я немного и смогу представить только прописные истины. Однако во время мероприятия я заметила, что легкая санпросветительская презентация могла бы заинтересовать некоторых участников. Почему?

В прошлом году я заметила две странности. Хотя нет единого понятия медий, большинство участников медии отождествляли со средствами коммуникации. В особо тяжелых случаях — со средствами массовой коммуникации. Вторая же странность вытекала из первой: ситуация (массовых) коммуникаций требует постоянной новизны. Вот и получалось, что основной момент презентаций — «Я первый». Первая такая-то станция, первая независимая газета такого-то города, первый портал того-то на русском и т. д. Я считаю, что такая позиция непродуктивна. Давайте разберем все по порядку.

Думаю, первый персонаж на этой иллюстрации многим знаком. Это некий профессор, по имени Маршалл Маклюэн. Считается, что он первый придумал изучать медии, обосновал необходимость такого изучения и сформировал основные законы, по которым медии развиваются, содействуют и воздействуют на человека. Медии для Маклюэна — это расширения человека, продолжающие его тело, нервную систему и само сознание. Поэтому медии — это все, что человек создает, вся сфера культуры (в понимании этого слова в широком смысле), которую он воздвигает между собой и природой — натурой. Не только книга или телевизор, но и платье, не только речь, но и скульптура, не только ручка, но и пила — все это медии.

На второй фотографии — профессор Томас Содейка, создавший программу Философии медий в Каунасском технологическом университете. Для нас, неразумных студентов, он нарисовал примерно такую карту территории медий.

Коммуникативные медии на этой схеме занимают лишь третью часть всей территории медий. Потому, что точно такие же права на гордое звание «медий» имеют медии эстетические и медии инструментальные. Безусловно, разложить всю культуру по этим трем полочкам вряд ли получится — у этих территорий нет ясных границ. Но все же, думаю, эта схема неплохо поясняет нам возможную многообразность самого понятия медий.

Однако, когда мы допускаем, что молоток — это тоже медия, наше желание постоянной новизны начинает блекнуть. «Мы первые в Литве стали использовать лакированный молоток салатового цвета» — гордо звучит? А ведь при том именно сфера инструментальных медий ввела «риторику нового», как это называет профессор Джэй Дэвид Болтер. Эта риторика пришла вместе с промышленой революцией и стала важной составной частью научного прогрессивного мышления. В то же время романтизм и его сменивший модернизм отражали риторику нового в эстетических медиях — отсюда требование абсолютной уникальности произведения искусства.

Риторика нового напрямую связана со стремлением к прогрессу, к увелечению интенсивности, сложности, скорости, что медиям свойственно. Но в то же время эта риторка обманчива. Нужно сделать некоторое усилие, чтобы избавиться от прогнозов и оценок обсуждамых медий. Например, развитие компьютерных технологий нам видится как процесс ускоряющийся, и нам, конечно, хочется успеть с ним. Хочется монитор побольше, игрушку с полностью фотореалистичной графикой и поднадоевший Фэйсбук сменить на что нибудь новое. Но что если этого нового там, за углом, нет? Что если компьютерный век закончится так же бесславно, как век космический?

Я не хочу говорить о причинах и вероятности таких поворотов и о том лучше ли, хуже ли стали бы мы жить. Хочу лишь обратить ваше внимание на то, что направления становления медий, в том числе новых и новейших, — это не только вверх и вперед. Это еще и назад, и остановиться, и попетлять.

Давайте, разберем конкретный пример — использование так называемых «низких технологий» в творчестве. Наиболее интересным мне показалось 8-битное искусство. Это музыка, графика, анимация и т. д. либо создаваемые с помощью устаревшей техники (игровых приставок, построенных на 8 или 16-битной архитектуре), либо использующие те же эстетические решения, миксующие образцы из некогда популярных игр. Это направление стало заметно через десяток или больше лет после того, как примитивную графику и звук старых приставок вытеснила фотореалистичность и высококачественный звук новых мультимедийных творений. Похоже, что сейчас 8-битное искусство достигло своей вершины.

Впрочем, можно не ограничиваться миром компьютерных технологий. Вспомним нынешнюю любовь к старым и самодельным пленочным фотоаппаратам, ностальгические изображения кассетных магнитофонов, похвалы виниловым пластинкам. То есть люди, которые могли бы использовать новейшие и мощнейшие технологии, выбирают старьё или хотя бы сохраняют к этому старью теплые чувства, которые, заметим, они редко питают к новым гаджетам.

Феномен поистине интересный и достоен изучения. Подходов к нему — несчетное множество. Мне, например, нравится рассматривать такие деформации отношений к устаревшим медиям в связи с изменением структуры времени и пространства, с утраченной аурой. Но это уже мои домыслы и фантазии. Давайте лучше вспомним еще раз Маршалла Маклюэна и его законы медий. Он создал эвристическую модель, объясняющую не что такое эти медии есть, но как они есть. Тетрада законов используется для систематического подхода к вопросу, но если не испугаться предельного упрощения, то можно общую схему использовать для обозначения направлений развития одного конкретного культурного артефакта.

Скажем, из общего субстрата возникает условно новая культурная форма: она создает возможность для новой формы деятельности человека (расширяет его возможности в данном направлении), но достигнув предельной интенсивности, меняет свое воздействие на противоположное (наркотизирует), таким образом она подавляет (ампутирует) область первоначальной интенсивности и возвращает старую (хотя, конечно, модифицированную) конфигурацию чувств. При том, все это происходит одновременно.

Представить вам эту модель мне захотелось потому, что тут ясно видно, как устаревшие медии — неважно, коммуникативные, инструментальные или эстетические — могут вернуться в культурный обиход в качестве произведения искусства. Давайте вспомним 8-битную графику приставок: можно сказать, что как только эти игры достигли пика своей популярности, их звук и графика исчерпали свой развлекательный потенциал и были обречены перейти в сферу художественных авангардов. Точно также, как только фотореалистическая графика стала стандартом компьютерных игр и интерфейсов, 8-битная графика стала формой искусства.

Для Маршалла Маклюэна старые медии — это не исчезающая рухлядь, а очень даже живой феномен: «начало эстетики, колыбель вкуса, искусства». Думаю, стоит не забывать об этом. Знакомиться с новейшими медиями необходимо, но не надо гнаться за первенством. Невелика ценность этого первенства.

Да, мои выводы можно оспорить и вместе со мной поискать более подходящее объяснение. Однако я не лучшая ученица профессора Содейки и других достойных преподавателей Каунасского технологического университета — мало ли что могла напутать (а многое и напридумывала). Поэтому всех интересующихся темой просто приглашаю к нам. У нас есть страничка в Интернете; посмотреть, чем заняты студенты можно в нашем вики. А если хотите пообщаться, присоединяйтесь к нашей группе в Фэйсбуке. Конечно, всю информацию мы публикуем на литовском языке, но в группе вы найдете людей говорящих и на русском, английском, немецком, французском. Даже на итальянском.

Кстати, осенью у нас будет конференция — традиционная по формату, но я надеюсь, что содержание будет не самое простое. Если придумаете присоединиться, то заявки принимаются до 15 августа.

Спасибо за внимание.